Память – не видеоплёнка. Ложные воспоминания и как они образуются

Обычно мы уверены в незыблемости наших воспоминаний и готовы поручиться за точность деталей, особенно когда речь идет о по-настоящему важных для нас событиях. Между тем ложные воспоминания — самая обыденная вещь, они неизбежно накапливаются в памяти каждого из нас и даже могут рассматриваться как определенное благо. Подробнее о том, как рождаются и функционируют ложные воспоминания, а также о том, для чего они нужны, читайте в нашем материале.

Новый год — ностальгический зимний праздник, который для многих почти неразрывно связан с теплыми воспоминаниями из детства. Шум телевизора, по которому с самого утра крутят «Иронию судьбы» и «Гарри Поттера», вкусные запахи из кухни, уютная пижама с маленькими желтыми звездочками и рыжий кот Барсик, постоянно путающийся под ногами.

А теперь представьте: вы собираетесь за семейным столом, и брат говорит вам, что вообще-то Барсик сбежал в 1999 году, а «Гарри Поттера» стали крутить по телевизору только шесть лет спустя. И пижаму со звездочками вы не носили, потому что уже ходили в седьмой класс. И точно: как только брат напоминает об этом, красочное воспоминание рассыпается на кусочки. Однако почему же оно тогда казалось таким реальным?

Бесконечная амнезия

Многие люди убеждены, что человеческая память работает подобно видеокамере, аккуратно записывающей все происходящее вокруг. Особенно это касается личностно значимых событий, связанных с внезапным переживанием сильных эмоций.

Так, делясь воспоминаниями об автомобильной аварии, человек очень часто может вспомнить не только, что делал и куда направлялся, но и, например, какая за окном была погода или что играло по радио. Однако исследования показывают, что все не так просто: каким бы ярким и живым ни было воспоминание, оно все равно подвержено «коррозии».

О несовершенстве памяти ученые заговорили давно, но наиболее наглядно его впервые продемонстрировал Герман Эббингауз в конце XIX века. Он был увлечен идеей «чистой» памяти и предложил метод заучивания бессмысленных слогов, которые состояли из двух согласных и гласного звука между ними и не вызывали никаких смысловых ассоциаций — например, каф, зоф, лоч.

В ходе опытов выяснилось, что после первого безошибочного повторения серии таких слогов информация забывается довольно быстро: через час в памяти оставалось только 44 процента выученного материала, а через неделю — менее 25 процентов. И хотя Эббингауз был единственным участником собственного эксперимента, впоследствии его неоднократно воспроизводили, получая сходные результаты.

Кривая забывания Эббенхауза показывает, с какой скоростью забывается новая информация. По оси Х — количество дней, по оси Y — доля сохранившейся в памяти информации. Кривая показывает, что однократное запоминание информации через шесть дней дает почти что нулевой результат (красная линия), зато при повторении пройденного материала через определенное количество дней качество запоминания улучшается (зеленые линии).

Здесь вы наверняка справедливо возмутитесь — все-таки бессмысленные слоги не то же самое, что значимые моменты нашей жизни. Разве возможно забыть свою любимую детскую игрушку или отчество первой учительницы? Тем не менее, более современные исследования показывают, что даже в нашей автобиографической памяти сохраняется очень небольшая часть прожитого опыта.

В 1986 году психологи Дэвид Рубин, Скотт Ветцлер и Роберт Небис на основе метаанализа результатов, полученных несколькими лабораториями, построили распределение воспоминаний среднестатистического человека в возрасте 70 лет. Выяснилось, что люди достаточно хорошо помнят недавнее прошлое, но при движении назад во времени число воспоминаний резко сокращается и падает до нуля в возрасте примерно 3 лет — этот феномен называется детской амнезией.

Гистограмма автобиографических вопроминаний участников первого эксперимента Дэвида Рубина и его более современного эксперимента. По оси X — возраст испытуемых, по оси Y — процент сохранившихся воспоминаний в этом возрасте.

Последующие исследования Рубина показали, что люди все-таки помнят некоторые события из раннего детства, однако большинство этих воспоминаний — результат абсолютно нормальной ретроспективной имплантации, которая часто происходит во время диалогов с родственниками или просмотра фотографий. И, как оказалось впоследствии, имплантация воспоминаний происходит намного чаще, чем мы привыкли думать.

Переписать прошлое

Долгое время ученые были убеждены, что память — нечто незыблемое, что остается неизменным на протяжении всей нашей жизни. Однако уже в конце XX века стали появляться серьезные свидетельства того, что воспоминания можно подсадить или даже переписать. Одним из доказательств пластичности памяти стал эксперимент, проведенный Элизабет Лофтус — одним из наиболее видных когнитивных психологов современности, занимающихся вопросами памяти.

Исследовательница послала мужчинам и женщинам в возрасте от 18 до 53 лет буклет с четырьмя историями из детства, записанными со слов старшего родственника. Три истории были настоящими, в то время как одна — рассказ о том, как участник эксперимента в детстве потерялся в супермаркете, — ложной (хотя она и содержала правдивые элементы, например название магазина).

Психолог попросила испытуемых вспомнить как можно больше деталей об описанном событии или написать «я не помню этого», если никаких воспоминаний не сохранилось. Удивительно, но четверть испытуемых смогла рассказать о событиях, которых никогда не происходило. Более того, когда участников эксперимента попросили найти ложную историю, 5 из 24 человек совершили ошибку.

Похожий эксперимент несколько лет назад был проведен двумя другими исследователями, Джулией Шоу и Стивеном Портером. Психологи, используя аналогичный метод, смогли заставить студентов поверить, что в подростковом возрасте они совершили преступление.

И если в эксперименте Лофтус число людей, которым удалось «подсадить» ложные воспоминания, составляло всего 25 процентов от общего числа участников, то в работе Шоу и Портера этот показатель возрос до 70 процентов. При этом исследователи особо отмечают, что испытуемые не подвергались стрессу — напротив, ученые общались с ними довольно дружелюбно. По их словам, для того чтобы создать ложное воспоминание, оказалось достаточно авторитетного источника.

Сегодня психологи сходятся во мнении, что извлечение воспоминания может стать причиной для изменения ранее приобретенного опыта. Иными словами, чем чаще мы достаем из «дальнего ящика» эпизоды нашей жизни, тем с большей вероятностью они обрастут новыми красочными и, увы, фальшивыми деталями.

В 1906 году в журнал Times Magazine пришло необычное письмо от Гуго Мюнстерберга, заведующего лабораторией психологии Гарвардского университета и президента Американской психологической ассоциации, где описывался случай ложного признания в убийстве. 

В Чикаго сын фермера обнаружил тело женщины, которую задушили проволокой и оставили на скотном дворе. Ему предъявили обвинение в убийстве, и, несмотря на то, что у него было алиби, он признался в преступлении. Более того, он не только признался, но и был готов раз за разом повторять показания, которые становились все более детальными, абсурдными и противоречивыми. И хотя все перечисленное явно свидетельствовало о недобросовестной работе следователей, сына фермера все же осудили и приговорили к казни.
   

Как показывают эксперименты, около 40 процентов деталей того или иного события меняются в нашей памяти еще в течение первого года, а спустя три года эта величина достигает уже 50 процентов. При этом не столь важно, насколько «эмоциональны» эти события: результаты справедливы и для серьезных происшествий, таких как теракты 11 сентября, и для более бытовых ситуаций.

]]>
]]>
График отношения между интенсивностью освещения в The New York Times крупных событий национального масштаба и точностью воспоминаний о них у испытуемых в зависимости от времени. По оси Y — число правильно запомненных деталей событий (в баллах) в зависимости от момента времени; по оси X — шкала времени: период немедленной реакции NYT на событие; период, когда освещение события в NYT впервые прекращается; период, наступающий по прошествии трех после события. Имеются в виду катастрофа шаттла «Челенджер» 1986 года (толстая линия — точность воспоминаний; пунктирная толстая линия — интенсивность освещения в NYT) и теракты 9/11 (тонкая линия — точность воспоминаний; тонкая пунктирная линия — интенсивность освещения в NYT). Очевидно, что участники эксперимента более или менее точно помнят детали событий, пока о них активно пишут СМИ, по прошествии трех лет у испытуемых начинают преобладать ложные воспоминания о деталях событий (линии уходят ниже значения 0 по шкале Y.

И все потому, что наши воспоминания подобны страницам в Википедии, которые можно редактировать и дополнять с течением времени. Отчасти это связано с тем, что человеческая память — сложная многоуровневая система, хранящая в себе невероятно много информации о местах, времени и обстановке. И когда некоторые фрагменты случившегося выпадают из памяти, мозг дополняет эпизод нашей биографии логичными деталями, которые подходят к той или иной ситуации.

Этот феномен хорошо описывает парадигма Диза–Родигера–Макдермотта (Deese–Roediger–McDermott, DRM). Несмотря на сложное название, она довольно проста, и ее часто используют для изучения ложных воспоминаний. Психологи дают людям список связанных между собой слов, таких как кровать, сон, спать, усталость, зевок, а спустя некоторое время просят вспомнить их. Как правило, испытуемые вспоминают слова, относящиеся к той же теме — например подушка или храп — но которых не было в первоначальном списке.

Кстати, это же отчасти объясняет возникновение «дежавю» — состояния, когда, находясь в новом для нас месте или ситуации, мы ощущаем, что однажды с нами это уже происходило.

Особенную опасность для воспоминаний представляют собой наводящие вопросы. При повторном обращении к прошлому опыту человек переводит свою память в лабильное, то есть пластичное состояние, и именно в этот момент она оказывается наиболее уязвима.

Задавая собеседнику закрытые вопросы во время его рассказа (такие как «Сильный дым был во время пожара?») или, еще хуже, наводящие вопросы («Она была блондинкой, так ведь?»), вы можете трансформировать его воспоминания, и затем они реконсолидируются, или проще сказать «перезапишутся», в искаженном виде.

Сегодня психологи активно изучают этот механизм, так как он имеет непосредственное практическое значение для судебной системы. Они находят все больше подтверждений тому, что показания очевидцев, полученные во время допроса, далеко не всегда могут быть надежной основой для обвинения.

При этом в обществе господствует мнение, будто воспоминания, полученные в стрессовой ситуации, или так называемые «воспоминания-вспышки» (flashbulb memories), наиболее четки и достоверны. Отчасти оно связано с тем, что люди искренне убеждены в том, что говорят правду, когда делятся такими воспоминаниями, и эта уверенность никуда не пропадает, даже если рассказ обрастает новыми ложными деталями.

Именно поэтому эксперты советуют в повседневной жизни либо слушать собеседника молча, либо, если это необходимо, задавать ему вопросы общего характера («Можешь рассказать поподробнее?» или «Ты помнишь что-нибудь еще?»).

Суперспособность забывать

Человеческая память — механизм адаптации к окружающей среде. Если бы люди не могли хранить воспоминания, то у них было бы намного меньше шансов выжить в дикой природе. Тогда почему же столь важный инструмент настолько несовершенен, спросите вы? Тут существует сразу несколько возможных объяснений.

В 1995 году психологи Чарльз Брейнерд и Валери Рейна предложили «теорию нечетких следов», в которой разделили человеческую память на «буквальную» (verbatim) и «содержательную» (gist). Буквальная память хранит яркие детальные воспоминания, в то время как содержательная — смутные представления о прошлых событиях.

Рейна отмечает, что чем старше становится человек, тем больше он склонен полагаться на содержательную память. Она объясняет это тем, что многие важные воспоминания могут понадобиться нам не сразу: например, студенту, успешно сдавшему экзамен, необходимо помнить выученный материал и в следующем семестре, и в будущей профессиональной жизни.

В данном случае важно не только запомнить информацию на определенный день или неделю, но и сохранить ее в течение длительного периода времени, и содержательная память в подобной ситуации играет более важную роль, чем буквальная.

Теория нечетких следов правильно предсказывает заметное влияние возраста на нашу память, называемое «эффектом обратного развития». По мере того, как человек становится старше, улучшается не только его буквальная память, но и содержательная. На первый взгляд, это звучит нелогично, но на самом деле вполне объяснимо.

На практике одновременное развитие буквальной и содержательной памяти означает, что взрослый с большей вероятностью запомнит список слов, но также и с большей вероятностью добавит в него подходящее по смыслу слово, которого в нем изначально не было. У детей же буквальная память окажется пусть и не такой вместительной, зато более точной — она меньше склонна вставлять «отсебятину».

Получается, что с возрастом мы все чаще пытаемся найти смысл в происходящем. С точки зрения эволюции это может быть более полезно для адаптации к окружающей среде и принятия безопасных решений.

Этот тезис хорошо иллюстрируют исследования памяти у грызунов. Так, в одном эксперименте крыс помещали в коробку и подвергали воздействию несильного разряда тока, в ответ на что животные замирали на месте (типичное проявление страха у грызунов).

Спустя несколько дней после того, как крысы обучались ассоциировать связь между средой и электрическим шоком, их помещали либо снова в ту же коробку, либо в новую. Выяснилось, что способность различать контексты со временем ухудшается: если спустя две недели после обучения крысы в новой среде замирали реже, чем в старой, то к 36-му дню показатели сравнивались.

]]>
]]>
(a) — дизайн эксперимента с участием контекста А (удары током на стадии обучения, без ударов на стадии эксперимента) и контекста В (без ударов на стадии эксперимента); (b) — соотношение между числом дней, прошедших с момента обучения (по оси X), и доли выученных реакций (замирания) в поведении грызунов в ответ на контекст (по оси Y в процентах); (c) — падение способности грызнов различать контексты (по оси Y в процентах) в зависимости от числа прошедших дней (по оси X).

Иными словами, когда животные оказывались в другой коробке, их старые воспоминания, вероятно, стали активироваться и «заражать» новые, заставляя грызунов включать ложную тревогу в безопасной обстановке.

Другие исследователи полагают, что изменчивость памяти может быть некоторым образом связана с нашей способностью представлять будущее. Например, группа Стивена Дьюхерста показала: когда людей просят вообразить себе некоторое предстоящее событие, например подготовку к отдыху, у них часто возникают ложные воспоминания.

Это значит, что те же процессы, которые заставляют наш мозг дополнять воспоминания ложными деталями, теоретически могут помогать нам моделировать возможное будущее, искать пути решения потенциальных проблем и предсказывать развитие критических ситуаций.

Кроме того, связь между памятью в целом (не только ложной) и воображением наблюдают и нейробиологи. Так, группа Донны Роуз Аддис с помощью МРТ-сканера анализировала мозговую активность испытуемых, то вспоминавших события прошлого, то представлявших себе будущее.

Оказалось, что между воспоминаниями и воображением наблюдается удивительное сходство — во время обоих процессов активируются схожие отделы мозга.

Если гипотезы ученых верны, то пластичность нашей памяти — вовсе не недостаток, а суперспособность, позволяющая нам как виду быть более адаптивными. И кто знает, как нам удастся использовать эту суперспособность в дальнейшем: быть может, через несколько десятилетий психологи научатся контролировать воспоминания, чтобы помочь больным справиться с тяжелыми психическими состояниями.